Батька Лохошенко встречал гостей в столице Картохии городе Писке. Шевелил поредевшими усами, угощал фирменной похлебкой из картохи и разговаривал на актуальные темы. В основном, про то, как хорошо жить в Картохии ейному царю, по картохски — батьке. Гости были любопытные и надоедливые, всё норовили задать вопросы не по основной теме. Вместо того, чтобы спрашивать у батьки, как ему удалось стать таким великим батькой ещё при жизни или интересоваться его взглядами на институт батьки, как передовой опыт сохранения устаревших форм власти, начали спрашивать про Бакса. « Да скхолькхо можна беспокоить человека? Оставьте егхо уже в пакхое. Никхаких праблем по поводу моего друга Гурманбека у меня с Бешбармакией нет. У неё есть, а у меня нет. Я его просто не выдам. Так што праблема решена. Я привязался к этому человекху всей душой. У него, представляете , дети, а дети это потомки.» «У тех, кто погиб по приказу Бакса тоже дети вообще-то были и, в общем-то, есть. Только отцов у них теперь нет. И сами они тоже чьи то дети были.» - возразили из толпы гостей. Видимо, это были грубые и невоспитанные бешбармакцы. «Да какие ж там дети? Што вы такхое гхаварите? Это ж надо такое придумать. Вот у Гурманбека это дети, прекрасные я вам скажу дети... А он их отец, прекрасный тоже...» - не зная как закончить эту гениальную мыслю, батька вдруг вскипел: «Да на кой ляд он вам нужен?» « Не то чтобы очень нужен, байке, просто побить немножко хотели ногами по лицу. А так нет, байке, не нужен. У нас с Баксом нехорошие всё приметы связаны. Пусть у вас живет, пусть и вам жуксун, как у нас говорится. » « Тогда пенсию ему платите, гады, сколько ж ему на моей шее сидеть моему закадычному другху? Ему от вас персональная пенсия полагхается. Всё-таки человек кханом работал, стажд у него, опять же дети у негхо отличники, картохский язык вот выучили... Пенсия — это святое, на пенсию люди живут в старости, а Гурманбек уже не молод, в отличие от меня. Я то проживу без пенсии, потому что родина со мной уже расплатилась на несколько поколений вперед, а ему каково — и родины, и пенсии лишился на старости лет. Без родины он ещё как-нибудь проживет, а вот без пенсии уже нет. Льготы ему дайте хотя бы, нехристи вы эдакие.» «Ладно, если он вас так напрягает, пришлем ему одну льготу — бесплатный проезд на маршрутке рядом с потной подмышкой черни до бешбармакского зиндана. Понимаем, и нас он напрягал,такой уж проблемный человек.» - согласились бешбармакцы. Но батька их уже не слышал, он развернулся и ушел, сердясь на бешбармакцев, Вована Путевого и Нефтьсултана Базарбаева, которые по мнению батьки дружили с Баксом, а сейчас отскочили в сторону и придуряются, что не знают Бакса. Но тут раздался вежливыйголос Вована Путевого ( медведи всегда чутко реагируют на мысли батьки Лохошенко): «Хочу напомнить, что триста лимов баксов на содержание Бакса мною уже уплочено.Хотя мне их обратно выплачивают бешбармакцы, но всё-таки не забывайте, что я принял какое-то участие в судьбе Баксоидов. » Батька в сердцах кинул картоху в сторону Медвежатии. Нефтьсултан молчал, ему было не до батьки — Шнобелевская премия за спасение хана Бакса от восторгов черни и в этот раз пролетела мимо.