Цунами новогодних корпоративов взрывало мозг и сносило крыши бешбармакцев. У многих снесло застарелые комплексы, с некоторых слетели лифчики и даже трусы. А некоторые теряли предметы туалета прямо на вечеринке. Кому, как , с кем и во сколько повезло. Утром одному бешбармакскому гражданину многое не вспоминалось, хотя следы на лице и беспорядок в теле свидетельствовали, что вспоминать очень даже есть что. Причем, начало вечера еще как-то помнилось. Все, ей-богу, было прилично — тосты, шампанское, вечерние платья, пиджаки. Не смокинги. Бешбармакцы презирают смокинги, они еле с выходными пиджаками и галстуками смирились. Им ближе спортивные костюмы. Дети гор же. Да и на митинги удобнее бегать. Так что пиджаки это цивилизационный квантовый скачок в культуре и сознании. Первые три тоста худо-бедно вырисовывались в голове, окутанной алкогольными миазмами, а дальше — черная яма. В ней барахтались какие-то пьяные женщины, слышался чей-то женский визг в каких-то кидайских гадиллаках, плавал пиджак гражданина, измазанный помадой, истерично орала музыка. Попытки что-то разглядеть в этой яме вызывали приступы стыда. Гражданин решил отвлечься от посткорпоративной рефлексии мыслями о новогодних подарках. «Какой , например , подарок загадает себе на Новый год обычный законовзятель? - представлял себе гражданин — ведь все у него есть. Все наето непосильным трудом. И большой курсак, и широкий мордрет, и огроменный,как умывальник, зад. А чего же он хочет в подарок?» Вдруг в голове гражданина зазвучал голос Жики Дружбанутой: « Хочу чучело Козлобаева, сделанное из настоящего Козлобаева. » Жику перебил голос Козлобаева: « Дед Мороз, акмак, ты обещал мне, что Жика превратится в большой раздолбанный мягкий диван, а она превратилась в злого трансформера. Не верю я в тебя, старый пень! Подхалим Жики.» Голос Главного визиря Продайбалды бормотал что -то типа: «Кудайга шугур, до Нового года досидел. Аксакал, Аяз -ата, мне бы еще годик перекантоваться. А потом в Глондон, на пенсию. Авось, кидайцы не забудут.» Голос Акуя Горлумбека молил: « Миленький, Дед Морозик, я очень - преочень тебя прошу, верни мне кресло будсмена. Я обещаю целый год сидеть не прикасаться к женщинам, не митинговать, не делать заявления. Только верни мне мою прелесть. А иначе, я прокляну тебя и расскажу всем, что тебя не бывает, сволочь ты, красномордая.» Аптека Фармацевтова , что родом из далекого Чай-пая, просила лекарственного Дед Мороза: «Ничего не меняй, дедушка, ничего не меняй, Ну, если так просишь, еще пару -сотню аптек подкинь.» Голос Мелиссио Мырзачавеса потонул в коалиционном большинстве. Голос Изи Мурмуркулова просил о снисхождении: «Бес попутал, батюшка, не удержался. Да и не сильно то я и сдерживался.» Голос Омуке Побабам требовал: « Слышишь, дед! Перенеси ханские выборы на следующий год. Я башляю! А законовзятелей я куплю всех оптом или поштучно!» Голос Камчи об Камень был слышен только в родном селе. Он просил: «Аяз Ата, верни меня в шайтан -ТВ, а то устал по своему селу туда- сюда ездить на митинги. Хочу большого пиара. И заодно, чтобы не напрягать тебя дважды, подари моему отпрыску колеса от хунды в количестве 4 штуки, чтобы не баловал! » Много еще звучало элитных голосов, но гражданин так устал , что уснул и уже не слышал чего хотят простолюдины. А простолюдины хотели, чтобы следующий год был спокойным, счастливым и сытым. Чтобы близкие были живы и здоровы. Чтобы в следующем году простолюдины пострадали от своей элиты меньше, чем в предыдущие. Чтобы прекратилась смерть на дорогах. Чтобы не оттаможили. Или не отмайданили. Чтобы Бешбармакия не стала филиалом Медвежатии, Аммудукании или Кидая. Да хранят Бешбармакию и бешбармакцев духи предков!